Потерпел фиаско очередной проект "детектива для умных"
Законы жанра газетной рецензии на книгу требуют пересказа ее сюжета. Правила хорошего тона, напротив, не рекомендуют пишущему о детективном романе подробно касаться сюжета. Поэтому буду совсем краток: в городе на Неве произошла кража, украдена (очевидно, с целью наживы) имеющая коммерческую ценность православная святыня, расследование поручено двум сыщикам - Багатуру Лобо и Богдану Оуянцеву-Сю, в финале злоумышленники найдены и частично наказаны... Все, приличия соблюдены, тема обозначена, перейдем у сути дела.
Как говорил великий Лао-цзы, у победы много родственников, а поражение всегда сирота. Не окажись "Дело жадного варвара" - первый роман из новой литературной серии питерской "Азбуки" - столь оглушительным, столь обидным провалом, можно было бы почти всю рецензию посвятить увлекательному расследованию, who is who в этом проекте. Имело бы смысл, допустим, предметно обсудить, в какой степени реальна личность самого автора романа, голландско-китайского писателя Хольма ван Зайчика. (По мне, так вполне реальна: Хольм - распространенное китайское имя, Зайчик - популярная голландская фамилия, а частица "ван" вообще употребима сплошь и рядом; достаточно вспомнить Рип ван Винкля, Оби ван Кеноби или Макса ван Фрая). Следовало бы также обозначить и факт участия-неучастия в разработке генеральной идеи проекта видного уроженца Северной Пальмиры, востоковеда-детективщика Вячеслава Робокопа, а также богемной парижско-московской беллетристки Ольги Колчак вместе с санкт-петер- и екатеринбургской романисткой Мариной Попандупало. (На взгляд рецензента, Робокоп едва ли имеет хоть какое-то отношение к "Делу жадного варвара" - в тексте ни разу не возникают агенты ЦРУ или пьяный Ельцин и не появляются выражения типа "народ-богоносец" или "так называемые демократы". Что же касается Ольги и Марины, то они вполне могли быть приглашены к ван Зайчику для разовых консультаций - не переросших, судя по тексту, ни во что фундаментальное.) Кроме того, нелишним было бы, к примеру, придраться к качеству перевода и подвергнуть сомнению упомянутую в предисловии высокую квалификацию перелагателей с китайского на русский, Евстафия Иоильевича Худенькова и Эммы Выхристюк. (Деятельность этого тандема, увы, слишком хорошо известна в литературных кругах: всякую языковую извилистость они спрямляют до стиля милицейского отчета, умудряясь вырастить на одной клумбе с нефритовыми пагодами и жасминными курильницами "стандартный комплекс деятельно-розыскных мероприятий". В тех же случаях, когда эта сладкая парочка натыкается в тексте на "темные места", лакуна заполняется откровенной отсебятиной и ворованными цитатами; в "Деле жадного варвара" грабежу подверглась, как минимум, "Эра милосердия" братьев Вайнеров.) Наконец, небезынтересной для дискуссии была бы степень проплаченности мощного пиара, который предшествовал выходу книги. На взгляд рецензента, речь следует вести ни о заказанных статьях, но об искреннем одушевлении всех тех, кто обслуживал обеспечение проекта в СМИ. Зная, например, репутацию критика Л.П., назвавшего сочинение ван Зайчика "ураганным суперхитом", невозможно поверить, будто его восторг измерен в рублях или в юанях; вот назови он книгу "ничтожной поделкой", подозрения во мздоимстве были бы намного серьезнее...
Впрочем, дотошный разбор вышеперечисленных - и упущенных за недостатком газетной площади - версий стал бы уместен, повторяю, лишь в случае очевидного триумфа. А поскольку "Дело жадного варвара" явилось для "Азбуки", по всем параметрам, безусловной и весьма обидной неудачей, неблагородно сыпать соль на раны конкретных исполнителей проекта, желающих ныне укрыться в тени: всякий садизм чужд автору этих строк. Гораздо важнее попытаться определить генезис этого "азбучного" провала.
Несмотря на многочисленные реверансы Хольма ван Зайчика перед его частичным соплеменником Робертом ван Гуликом (они навязчиво присутствуют как в самом тексте, так и в послесловии), "Дело жадного варвара" почти никак не соотносится с циклом романов-стилизаций о расследованиях средневекового судьи Ди. Разве что и там, и там присутствует китайский колорит: у Гулика он органично растворен в сюжете, у нового подопечного "Азбуки" - торчит из каждой сноски, так и пестрящей иероглифами. Если средневековый Китай ван Гулика выстроен до деталей и потому непротиворечив, то у ван Зайчика описан насквозь придуманный, неряшливо-сборный, синтетический мир "альтернативной" России (ставшей, как явствует из сюжета, частью могучей славяно-китайской империи). Полицейские функции здесь выполняют вэйбины и козаки, вместо наградных часов присутствуют наградные веера, а имена чудовищны даже для эстрадной юморески: одного из героев зовут, например, Мокий Нилович Рабинович, другого - Джанибек Гречкович Непроливайко (вы уже поняли, что он - космонавт?), а отрицательного персонажа и вовсе кличут Дзержином Ландсбергисом (привет из "Москвы 2042" крайне нелюбимой романистом Прибалтике). Детективная фабула оборачивается пшиком - каким-то невнятным deus ex machina, каким-то молибденом в конце, благодаря которому упорхнувшая за рубеж святыня будет возвращена. Кажется, автор и сам перестает к финалу понимать собственную фабулу и досадливо ставит точку, осознав, что толку все равно не будет...
Если искать аналогий, то роман ван Зайчика напрямую связан с принципиально иным, чем в случае ван Гулика, направлением, типичным представителем которого в жанре fantasy является американец Глен Кук с полуудачным сериалом "Приключения Гаррета" (1987 - 1995). У Кука действие всех детективов о Гаррете разворачивалось в выдуманном городе Танфере - где на равных правах с человеком существуют гоблины, гномы, орки, тролли, и герою приходится расследовать преступления в условиях, принципиально отличных от реальных. Мир Танфера, тщательно прописанный, в каждом новом романе открывал новую причудливую грань - и на этой новизне цикл еще так-сяк держался, хотя собственно детективное повествование не могло не рассыпаться. Кук более талантлив и уж точно более последователен, чем Зайчик. Однако цикл его неизбежно оказался лишь полуудачей и ничем иным стать не мог. Увы, жанр детектива капризен, необычайно чуток к реальности и отказывается подчиняться, когда мера условности превышает допустимые пределы и конструкция времени-места выглядит чересчур шаткой. Бедный ван-заячий Боливар, больше похожий на Тяни-Толкая, оказался слишком слаб, чтобы выдержать кроме описательно-ознакомительной нагрузки какую-либо еще.
Он и не выдержал.