Елена Трегубова. Байки кремлевского диггера. - М., Ad Marginem, 2003, серия "Коллекция ТРЭШ", 384 с.

"Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот", - мрачно советовали одному из героев повести "Собака Баскервилей". Совет был ценный. Однако для нас, нынешних, бесполезный. Благообразная английская эпоха пара и электричества отошла в счастливое далекое ретро. Все эти липкие, скользкие, чавкающие сыростью туманные британские торфяники вместе с завывающими фосфорическими кусаками нам опасны не более, чем остывшая бэрриморовская овсянка. Ибо есть сегодня явления и пострашнее. В эпоху тотальных политтехнологий текст конан-дойловской пугалки выглядел бы приблизительно так: "Если рассудок и жизнь (а также деловая репутация и карьера, имидж и любимые привычки, вера в человечество и аппетит, спокойствие и кошелек - нужное подчеркнуть) дороги вам, держитесь подальше от пишущих женщин".
Только что изданная книга Елены Трегубовой "Байки кремлевского диггера " позволяет сузить группу риска (мужчины-политики, запоминайте!). Женщины должны быть довольно-таки молодые, но не совсем зеленые пацанки. Симпатичные, но не конфетные Барби. Неглупые, но в маске легкой романтической безбашенности. Холодные, но всегда готовые (минут на пять) сымпровизировать теплоту и сочувствие. Расчетливые, но до поры играющие в бескорыстие. И, главное, это должны быть женщины с очень хорошей, но о-о-очень избирательно организованной памятью. И, разумеется, с весьма специфически устроенной совестью. Поскольку профессиональная журналистика - их вторая специальность, а первая - профессиональное предательство. Пока лично вы им нужны, они будут с вами белы-пушисты и даже хамить вам будут с улыбкой и пикантно. Как только надобность в вас отпадет (либо ветер в стране переменится), вы сильно пожалеете, что имели глупость впускать этих женщин в свою жизнь ближе, чем на километр. Ваши бедные косточки эти дамы радостно перемоют не просто в спальне с мужьями (это еще полбеды), а на всю страну и притом многотысячным тиражом... Думаю, многим из героев рецензируемой книги ныне остается лишь перелистывать страницы, бессильно бормоча: "Дрянь. Дрянь. Дрянь!"
Собственно, этими тремя словами рецензию на мемуары Елены Трегубовой, бывшей представительницы "кремлевского пула" московских журналистов, можно было бы, пожалуй, и ограничить. Однако недавний хорошо раскрученный скандальчик (когда шеф НТВ сдуру снял с эфира "Намедни" сюжетец о "Байках") вовремя окутал госпожу Трегубову неким флером гонимости и помог ее книге попасть в первые строчки рейтингов продаж. Так что придется и нам быть поподробнее. Сюжет прост. Молодая дама, несколько лет допускаемая на открытые и закрытые кремлевские тусовки, а потому обладающая кое-какой конфиденциальной (хотя и несекретной) информацией о тамошних чиновниках, теперь с удовольствием несет по кочкам всех, кто ей встречался в коридорах власти и был с ней более-менее откровенен. Киска заранее придумала себе оправдание: мол, кремлевские обитатели "напоминали людей, но в действительности - совсем не люди". А раз это "мутанты" (определение автора), то их не жалко и перед ними не стыдно. Наоборот: приятно, что царапины, оставленные кошачьими коготками, долго не заживают.
Люди, оцарапанные злой киской, известны всем, кто интересуется современной политикой. Фигуранты эти (фамильярно называемые автором Валей, Володей, Лешкой, Славкой и т.п.), быть может, заслуживают презрения, негодования, увольнения по статье или даже уголовного дела по другой статье. Но циничного предательства не заслуживает никто - ни лукавый царедворец Александр Волошин ("кремлевский доходяга"), ни его предшественник Валентин Юмашев ("запредельная бездарность как политик"), ни Сергей Ястржембский ("кремлевское чудовище"), ни другой экс-пресс-секретарь президента Дмитрий Якушкин ("живой анекдот"), ни замглавы администрации Владислав Сурков ("кремлевский заморыш"), ни Герман Греф ("порядочный трус"), ни многие другие из числа "подставленных". Более того: вопреки желанию автора, читатель невольно начинает чувствовать нечто вроде мужской солидарности. И с экс-пиарщиком правительства Волиным (упрекаемом в "безграничном цинизме"). И с Чубайсом (опять-таки "мутантом"). И с больным Ельциным (чью "периодическую невменяемость" мемуаристка вовсю педалирует). И с объедалой Березовским (подобно генералу Коржакову мемуаристка обвиняет олигарха в привычке пожрать на халяву - только фигурируют уже не бутерброды, а котлетки). И даже с Путиным (коему инкриминируется не столько авторитаризм, сколько умение "ловко прятать ухмылку" плюс "идиотские шутки подзаборного пошиба").
Чтобы окончательно убедить читателя в ничтожестве своих кремлевских экс-приятелей, Трегубова то и дело подчеркивает собственное величие. Без ложной скромности она включает себя в ряд "самых ярких молодых российских журналистов" и "ведущих политических журналистов страны", упоминает свой "журналистский дар" и утверждает: "вся новейшая политическая история и так уже написана в моих ежедневных газетных статьях". Уже к середине книги кажется, будто российская политика вращается вокруг Трегубовой как вокруг естественной оси ("Я оказалась интересна именно как независимый журналист", "Коммерсантъ" стал умолять меня...", "Ельцин уже достал меня своими постоянными фортелями" и т.п.). Героиня строго выговаривает Юмашеву, устраивает выволочку Ястржембскому, стыдит Чубайса, дает советы Суркову, походя лягает Аксененко (называя его почему-то Василием - может, с Аксеновым перепутала?) и при этом все кремлевские "мутанты" до поры прощают Трегубовой мелкие пакости, называют Леночкой и звонят ей по всякому поводу. "Волошин быстро смекнул, что безопасней все-таки со мной дружить, чем враждовать". Или: "На ближайшем же закрытом брифинге Александра Волошина в Кремле я потребовала от него ответа за все". Или: "Путин вынужден был отвечать на мои вопросы". В общем, как говорил товарищ Сталин в известном анекдоте, "не пора ли нам спросить совета у полковника Брежнева?.."
Отдельно стоит сказать о языке книги. Хотя Трегубова обожает слово "стилистика", употребляя его в дело и без дела ("стилистическая пропасть", "стилистика нашего хлебосольного застолья", "по стилистической иронии судьбы" и др.), стиль самой мемуаристки оставляет желать много лучшего. По всей книге рассыпаны тяжеловесные перлы типа "патологической аллергии на культмассовые походы", "маниакально шопингующих товарок", "добровольного секвестра пребывания". Короче говоря, "вид на Босфор из ресторана "Свисс-отеля" - просто офигительный".
Особой любовью у автора пользуется слово "травля", причем употребляет его мемуаристка в корявых словосочетаниях "устроили на меня травлю" или "объявили на меня травлю" (эх, какой бы редактор подсказал Трегубовой, что можно "охотиться на", но нельзя "травить на"!). Без зазрения совести автор употребляет выражения вроде "кремлевский концлагерь", "кремлевский застенок" или "кремлевские круги ада", объявляя свою работу в Кремле родом героизма; даже неловко напоминать Трегубовой о тех ее коллегах-журналистах, которые работают и впрямь рискуя жизнью - в районе боевых действий, к примеру. "Девушку-журналистку многие месяцы подряд с наслаждением прессовал государственный аппарат", - взволнованно пишет мемуаристка, - "начинаются репрессии в "кремлевском пуле"...". Автора подстрелили? побили? изнасиловали? посадили в холодную? отрешили от журналистики? Да нет: просто девушка, похоже, достала всех и лишилась аккредитации на официальные мероприятия.
"Все! С меня хватит! - гневно восклицает Трегубова ближе к финалу книги. - Ищите мне в Кремле замену! Я не намерена больше позволять всяким мелким кремлевским ублюдкам трепать мне нервы!" Просьба была уважена. Замену нашли. Блестящий Андрей Колесников, к слову сказать, пишет в "Коммерсанте" гораздо лучше кошечки Трегубовой: его репортажи из "коридоров власти" острее, смешнее, саркастичнее - и притом он никогда не опускается до прямой ругани и сведения личных счетов. Может, "диггер" Леночка просто ошиблась в выборе профессии?