Фридрих Незнанский. Ошибка президента. М., ТКО АСТ; Изд. дом "Дрофа"; Агентство "Лирус"

Дорогой Фридрих Евсеевич!
Привет тебе с берегов Потомака. Позавчера мне привезли из Москвы твой роман про президентскую ошибку. Я прочел и, не откладывая, решил тебе написать. Наше давнее знакомство, не замутненное никакой коммерцией и ссорами (как ты помнишь, во время твоих конфликтов с Эдиком я неизменно держал твою сторону), дает мне право объясниться с тобой без экивоков. В конце концов, истина дороже амбиций.
Так вот.
"Ошибка президента" - замечательный роман. Пожалуй, это самое своевременное из всех твоих детективных сочинений.
Тебе хорошо известно, любезный Фридрих, что я достаточно высоко оцениваю и многие предыдущие твои книги. Более того: "Журналист для Брежнева", "Ярмарка в Сокольниках" и "Перверсия" стоят у меня в рабочем кабинете на особой полочке, рядом с Мелвиллом, Библией, "Ожогом" Василь Палыча и трехтомным вебстеровским словарем. Но, положа руку на сердце, давай-ка признаемся: твои ранние романы имели один общий недостаток. И в "Журналисте", и в "Ярмарке", и в других произведениях у тебя обыгрывались факты, о которых читатели в Советском Союзе и так прекрасно знали. Ведь уже с конца 70-х все советские издания, от "Правды" до журнала "Крокодил", переполнены были публикациями о наркомании, проституции, о маразме стареющего Брежнева, о гнусной войне в Афганистане, о всевластии Лубянки и о привилегиях партийной элиты. Потому-то первые твои романы, вызвавшие интерес на Западе, были равнодушно встречены советским читателем: во времена Леонида Ильича темы, избранные тобой, всем порядком навязли в зубах.
Другое дело - "Ошибка президента". Роман опубликован в совершенно иную историческую эпоху, когда от брежневско-андроповской гласности практически ничего не осталось. Отныне лишь из твоей книги российский читатель может почерпнуть драгоценные крупицы сведений о чеченской войне, о приватизации, о всевластии банкиров и о старательно замалчиваемом инциденте в Шенноне. "Да и в самой милиции, чего греха таить, было немало коррумпированных элементов" - эта фраза для многих читателей станет поистине откровением. Кроме того, тебе каким-то непостижимым образом посчастливилось добыть две редкие книги, давно упрятанные в российские спецхраны, - "Исповедь на заданную тему" и "Записки президента". Отважно рискуя целостностью сюжета, ты сумел по ходу повествования ненавязчиво изложить своими словами некоторые, наиболее засекреченные, эпизоды из этих книг - да так ловко, что цензоры не заметили твоего остроумного маневра и до сих пор, вероятно, убеждены, будто твоя книга - только лишь детектив.
Впрочем, и по части детективной интриги ты, бесценный Фрицци, в этот раз превзошел себя. Раньше ты все-таки немножко экономил, и у тебя было каких-нибудь две-три тайны на добрую сотню книжных страниц. Теперь же у тебя всего на двух-трех страницах, выбранных наугад, легко отыскать сотню загадок: раздолье для любителей шарад. "Слегка шепелявый акцент" и "одутловатое с тяжелым взглядом лицо" злодея - это я еще могу себе представить. И роковую Татьяну, на лице которой "решительным образом ничего не отражается", - тоже. И даже чиновника "с какой-то вымороченной... улыбкой". Сделав усилие, можно вообразить таблетку, от которой "слишком большое напряжение на организм" (должно быть, электрическая). Или жилплощадь, которая "была прямо-таки пятой колонной" (вероятно, архитектурно-топологический изыск). Или человека, который "тщательно следил за своим телом и его физическим состоянием" (видимо, стукач-культурист). Но вот мечта одного из героев книги о встрече с президентом России - с "человеком, который мужественно защищал "Белый дом" от гэкачепистов, ставший олицетворением свободной России", - может любого поставить в тупик. Кто от кого защищал? Кто что олицетворяет? Тайна. Заковыристо придумано, чувствуется рука профессионала.
Из твоих прочих придумок, милый Фриц, особенно мне понравился главный персонаж книги - следователь прокуратуры А.Б.Турецкий.
Во-первых, сила воли героя: здание ресторана "рефлекторного слюноотделения... у него не вызвало". Кремень-мужик!
Во-вторых, сила интеллекта. Мне, честно говоря, толком никогда не удавалось запечатлеть на бумаге мыслительный процесс, возникающий в мозгу сыщика. Оказывается, все просто. Стадия первая: "Мысли Турецкого ринулись полоумным галопом". Стадия вторая: "Мысли в голове бешено крутились, наскакивая друг на друга". Стадия третья и последняя: "Турецкий мотнул головой - это не укладывалось в мозгу". Готово. Мыслительный процесс завершен. А то, что нельзя добыть логическим путем, можно извлечь при помощи интуиции. "Он нутром почувствовал, что тайник находится здесь", "какое-то шестое чувство подсказывало ему, что убийства банкиров связаны между собой..." Глядя на Турецкого, и его коллеги ощущают в себе экстрасенсорные способности: "И все же шестое чувство подсказывало Дроздову, что нужно быть начеку"; "в этом Сивыч был практически уверен, хотя на чем зиждилась эта уверенность, он сам не мог бы объяснить..."; "А я до сих пор уверен - лешкиных рук это дело, - покачал головой старый опер. - Интуиция..." Именно благодаря коллективному шестому чувству положительным героям книги удается раскрыть ужасный заговор спецслужб. Казалось бы, "что могут советники юстиции, медик и пенсионер против парней, дерущихся ногами?" Ан нет: могут! Если дружно поработают головами.
По собственному опыту знаю, старина Евсеич, что самое трудное для литератора в эмиграции - сохранить русскую речь. Так сказать, великое русское слово. Окружающая среда не способствует, а билингвизм - мучителен, словно заноза в пятке. Мой российский промоутер и эдитор Рома вместо того, что заниматься паблик рилейшнз, часто вынужден становиться рирайтером и, как стоматолог, выдергивать из моего текста пронырливые английские ворды (но сколько их все равно остается!). Ты же, дорогой Фриц, живешь в Германии почти столько же лет, сколько я - в Штатах, и по законам языковой инвазии твои романы должны были просто пестрить многочисленными штрассе, автобанами, моргенштернами, цумтойфелями и прочими думкопфами. Однако тебе каким-то невероятным образом удалось сберечь язык - причем, сохранить его отнюдь не в "правильном" мертвом виде словаря Даума и Шенка, а со всеми его очаровательными неправильностями. "Тут попахивает высокими структурами", "дело идет по-крупному", "основные противоречий с Ниной вскрылись не за границей, а дома", "подчас самые отрицательные факты нашей жизни играют на руку" - каждый такой оборот сугубо живой речи наверняка вызовет понимание у российских читателей, почти наверняка - зависть у коллег, а критика, как всегда, высокомерно промолчит. Бьюсь об заклад, она сделает вид, что не заметила твоей новой книги...
Кстати о критике. Ты знаешь, ее демонстративное нежелание иметь с нами дело меня продолжает удивлять. Раньше я считал такое невнимание формой некоего корпоративного снобизма, а теперь даже не знаю, что подумать. Теряюсь в догадках. Может быть, это тоже заговор, а, Фрицци? Поскольку детективы - самый демократичный жанр литературы, то наглое пренебрежение критиков - составная часть обширного заговора спецслужб против демократии в России... Слушай, а ведь это - тема для политического детектива. Хочешь, подарю? Только забирай быстрей, а то Эдик, как всегда, перехватит: у него вечно - те же проблемы, что и у нас с тобой.