В последнее время о Льве Гурском, авторе иронических триллеров, что-то не было слышно. Оставалось надеяться, что он сидит - не в тюрьме (упаси Боже!) - в творческом подполье и создает очередной шедевр. Так и оказалось. Свидетельством неуемной работы писателя в его коронном жанре стал новый роман "Траектория копья" (издательство "Время") о похождениях сыщика Якова Штерна.
Сразу хочу отметить, что в этот раз Гурский отошел от обычной для него манеры громоздить один ужас на другой по принципу "вали кулем, после разберем". Новая книга мастерски сработана, и понять это может только литературный гурман, который знает, что такое многоплановость, аллюзия, отсылка, что такое вообще архитектоника в литературе. Во время оно существовало понятие "формализм в искусстве", и как ни дико, но мне ласкает слух оно. Гурский в новой книге отдал дань формализму - и крупными купюрами, и мелочью. Написать роман, придерживаясь определенного плана и заданных характеров, может любой интеллигентный дурак. Ну, не любой. Но - интеллигентный. А выстроить книгу - выстроить формально уже по названиям частей и глав - это игра в бисер для избранных. Лев Гурский поэтому сознательно вытащил оглавление в самое начало книги. Чтобы гурманы отведали, так сказать, консоме под пармезаном.
Как Льву Гурскому в романе, мне хочется порезвиться в рецензии. Поэтому я не дам ни единой цитаты. Во-первых, из вредности, во-вторых, потому, что роман по большому счету - одна большая цитата из нашего шаловливого времени. Несмотря на то, что Гурский обозначил подвид жанра как "ехидный детектив", ехидства в книге немного. Больше всего в новом романе горького недоумения: что ж это за времена такие настали, мать вашу через пень, если городской голова на поверку оказывается беглым террористом, его заместитель - пьяницей и шовинистом, великий художник - падким на лесть болваном, служитель закона - жуликом и мерзавцем. Да и остальная романная публика, представляющая богему, - перевертыши, кикиморы, нежить... Унд зо вайтер, как с некоторых пор выражаются в окрестностях Кутафьей башни.
Самое странное ощущение, возникающее при чтении романа, - автору начинаешь верить. Хоть и не сразу. В книге столько реальных деталей нашей быстротекущей действительности, что на их фоне любые самые бредовые допущения автора кажутся бредовыми только на первый взгляд. На второй - они уже почти вписываются в интерьер. А на третий взгляд - становятся зримыми символами эпохи. Кроме того, в персонажах романа достаточно легко угадываются реальные московские типы. Галерейщик Мурат Сайдаров, президент Российской академии художеств Захар Ильич Сиротинин, редактор скандальной газеты Стас Боровицкий, знаменитый кинорежиссер Микула Оболенцев. Унд зо вайтер, как я уже говорил.
И еще один герой есть в романе - это Георгий Победоносец. Вернее, не сам святой, а его скульптура. Еще вернее - его многочисленные скульптуры, которые поточным методом ваяет Захар Сиротинин, президент академии и лучший друг мэра. Свои произведения Захар посылает в дар правительствам и городам мира. Из понятного чувства тщеславия. А уж эти скульптуры мэр и его команда используют в своих корыстных целях. В каких - не скажу. Для этого нужно читать книгу. Вот и читайте.
Лев Гурский предлагает один эксперимент. Переверните изображение Георгия, побивающего копьем Змия. Враг рода человеческого окажется в этом случае наверху. Более того, в рисунке-перевертыше воин с конем как бы падают под ударом крыльев Змия... Вот как меняется содержание картинки, стоит лишь ее перевернуть. И если вспомнить, что Георгий Победоносец не только на Поклонной горе, но и в гербе российской столицы, то горький пафос нового романа Льва Гурского определяется окончательно.
"Московская правда", N 72 (20 апреля), 2004, с.3