Появление имени Льва Гурского в списке номинантов на Малого Букера (в этом году Малый Букер присуждается за литературный дебют) вызвало шоковое удивление. Впрочем, поразмыслив, я поняла, что неправа во всем.
Во-первых какой же это дебют, когда книги Гурского, изданные внушительными тиражами массовых серий разных издательств, давным-давно заполонили книжные прилавки? Оказалось, не давным-давно, а быстро и много всего за последние два года. Так что дебют Льва Гурского с романом "Убить президента" (он и представлен на Малого Букера) действительно состоялся в 1995 году в сара- товском издательстве "Труба". Там же и тогда же был издан политический триллер "Перемена мест".
Во-вторых вещи Гурского массовый жанр. При чем здесь дости- жения в серьезной современной литературе? Или должны торжествовать те критики, которые призывают жюри взглянуть как раз на массовые жанры, любимые народом, чтоб там искать пути развития современной прозы? Но нет. Вещи Гурского под массовый жанр сконструированы. Лев Гурский имитирует триллер, играет в триллер, о чем, правда, многие читатели не догадываются. Так и было задумано ведь проект создания автора Гурского (лицо не существующее в реальности) как автора триллеров, обреченных на чита- тельский успех, проект коммерчески-литературный. Но все-таки не только коммерческий.
Наверное, реальному автору (о подлинном имени которого выдвигается несколько гипотез) не только весело и интересно, но и весьма непросто придумывать истории от лица выдуманного автора, носящего фамилию, созвучную фамилии известного героя-детектива Льва Гурова. И настоящий автор с поставленной литературной задачей справляется. В-третьих романы Гурского написаны плохо. Если их рассматривать как массово-развлекательные. Хоть и легко, занима- тельно, с запоминающимся и симпатичным главным героем, со знани- ем жизни, с эффектом присутствия, с юмором, с фантазией, но все же плохо. Потому что... с одной стороны, слишком умно и слишком литературно, а с другой, много повторов, штампов ("Ах, Дима, Ди- ма..." про убитого напарника, закрывшего героя грудью), действие тормозится не всегда нужными описаниями и рассуждениями, герой не всегда правдоподобно выходит из сложных ситуаций... Но если перед нами триллер-пародия... Все выглядит несколько иначе.
Но собственно не о Гурском, а о "Перемене мест" что можно сказать? Это роман, которому предшествует американское посвящение любимым родителям и два эпиграфа из Пушкина. В романе много литературных цитат, явных и замаскированных, словесных игр, игр со страхами современного человека, которые вытесняются им в кошмарные сны или анекдоты. К частному детективу Якову Семеновичу Штерну, специализирующемуся на раскрытии "книжных" преступлений, обращается клиентка. У нее украло дискету с западным бестселлером и хочет опубликовать без всяких на то прав могущественное и загадочное издательство "Меркурий". Яша Штерн остроумный и бесстрашный еврей с носом-шнобелем, питается доисторической кашей, сложенной штабелями на антресолях покойной бабушкой Рахилью, выходит живым из жутких переделок (а охотится за ним пол-Москвы никогда не думала, что среди книготорговцев и книгоиздателей такое количество бандитов), побеждает микроавтобус, набитый автоматчиками, с помощью банки йогурта и раскрывает глобальный "мирный" государственный переворот.
А еще я поняла азарт читателей, интересующихся политикой и жадно разгадывающих, кто из реальных деятелей за кем из героев стоит. Это и правда интересная игра в "Перемене мест" я очень радовалась, когда мне удавалось угадать, про какую газету, про какого литературного журналиста или книгоиздателя идет речь. Хотя совпадение, конечно, было случайным, как предуведомлял в начале романа автор, а мои оценки реального человека и героя могли быть абсолютно противоположными и, в свою очередь, не совпадать с авторскими. Вот только с чьими, авторскими?

"Новая Сибирь" (Новосибирск), 1996, N 116 (9 нояб.), с.4.